Во второй половине XX в. французское владычество в Алжире существовало уже более века и осуществлялось на основе особого статуса. Дабы отвадить конкурентов, Париж еще в 1848 г. объявил владение заморской территорией и неотъемлемой частью самой Франции. На территории страны в полном объеме действовало французское законодательство, но вот полноценными гражданами являлись далеко не все жители страны. Набор политических, экономических и социальных прав имели лишь выходцы из Франции, именуемые в Алжире «черноногими», то ли за обязательные в колониальном гардеробе сапоги, то ли за то, что увязли по колено в гумусе плодородных Атласских долин. Коренное население (арабы и берберы) полнотой прав не наделялось, политического представительства не имело, и труд их при прочих равных оплачивался по меньшему тарифу, а лучшие земли принадлежали «черноногим». Исключений не делали даже для алжирцев — ветеранов мировых войн, получавших в итоге пособия, но не гражданские права.
Естественно, местные, напрямую не связанные с французской администрацией, недолюбливали колонизаторов и дерзко помышляли о свободе. В 1942 г. ко всем злоключениям колонизаторов добавился непрошеный визит американцев. Высадившись в Алжире, американские парни с подачи своих руководителей рассказали аборигенам, что прибыли в другое полушарие, чтобы освободить всех, кто подчинен кому-нибудь другому. Алжирцы поверили, и в мае 1945 г., когда мир праздновал победу над гитлеризмом, вышли на демонстрации с требованием независимости или хотя бы равных прав. Кое-где, включая город Сетиф, мирные манифестации превратились в погромы с убийствами европейцев и евреев. Потеряв в беспорядках сотню людей, колонизаторы в ходе карательных акций уничтожили десятки тысяч, не утруждая себя ведением статистики жертв.
Местные в большинстве поняли, что американцы обманули и больше своих пожеланий открыто не высказывали. Убежденное меньшинство перебралось в труднодоступные горные районы и приступило к партизанской борьбе с колонизаторами. «Масла в огонь», как водится, подлили геологи-разведчики, оповестив мир о больших запасах нефти и газа, скрытых в недрах Алжира. С этих пор тяга алжирских элитариев к независимости стала безоговорочной, а Франция как раз на глазах всего мира потерпела постыдное поражение в Индокитае.
Оценив обстановку, партизанские вожаки объединили усилия и 1 ноября 1954 г. создали Фронт Национального Освобождения (ФНО) Алжира и определились с целью. Бороться решили только за независимость, игнорируя посулы в виде разрешения прав. Однако первые атаки против французских блокпостов и патрулей дали ничтожный результат. Колонизаторы даже не поняли, что имели место акты войны, а не банального бандитизма. Лишь в марте 1955 г. Французская Четвертая Республика увидела в алжирских событиях повод для введения военного положения и начала концентрацию войск.
Радисты Фронта Национального Освобождения. 1957
Не имея возможности всерьез воевать с хорошо оснащенным противником в поле, повстанцы обратились к методам городской гверилье. В Алжире и других крупных городах проводились безадресные террористические акты, призванные продемонстрировать бессилие французской администрации и подтолкнуть «черноногих» к эмиграции. Но Франция была еще сильна, ее армия имела наисвежайший опыт борьбы с партизанами в куда более сложных, нежели алжирские, условиях. А колонисты не спешили покидать землю, ставшую родной. Ответ французов был адекватен вызовам. Армия разбила местность, плохо приспособленную для укрытия партизан, на квадраты, каждый из которых был закреплен за соответствующей воинской частью, полностью ответственной за обстановку в районе. Если в одной из 72 клеток «квадрильяжной» системы обнаруживались партизаны, в бой вводился мобильный резерв парашютистов или иностранного легиона, выполнявших главные огневые задачи, тогда как местным силам надлежало лишь обнаружить противника и блокировать его. Для огневой поддержки практически с нуля была создана специальная штурмовая авиация, сформированная из учебно-тренировочных поршневых машин, дешевых, но эффективных в противопартизанской войне. В регион были направлены вертолеты, обеспечившие аэромобильность 2-3 батальонам отборной французской пехоты. С помощью этих и других мер, обеспечивших действенность «квадрильяжа», повстанцев удалось убрать с равнинных районов и принудить к перемещению в горы, где возможности французов оказались недостаточными ввиду отсутствия частей со специальной подготовкой и оснащением.
Алжирские солдаты. 1958
Деятельность подпольщиков в столице и крупных центрах также удалось парализовать. Военное положение позволяло французам не церемониться. Все попавшие под подозрение арестовывались и попадали к дознавателям, напрочь игнорировавшим изобретенные французами права человека и собственное законодательство, запрещавшее пытки. Тысячи арестованных просто пропадали без вести после задержания. Беспрецедентный полицейский террор возымел результаты, и деятельность подпольщиков ФНО в крупных городах была сорвана. Но тысячи людей, бежавших от французских чрезвычайных мер, в итоге нашли убежище у партизан. Кроме того, сугубо либеральное правительство в Париже попыталось вмешаться в дела военных, выясняя соответствие их деяний законам Четвертой Республики. Началось противостояние колонистов и военных со столичной элитой, тяжело переживающей военное напряжение нации, необходимое в ходе конфликта. ФНО и его вооруженные силы к 1957 г. переживали далеко не лучший период. Гверилья провалилась, французы довели численность армии с 50 до 400 тыс. человек против 40 тыс. повстанцев и грозили окончательно разгромить ФНО. Французская разведка, пользуясь племенными противоречиями, спровоцировала ряд конфликтов в среде партизанских вожаков. Еще худшие последствия имела новая французская политика в адрес алжирцев-мусульман. Полагая, что в борьбе равно полезны кнут и пряник, власти создали Специальные Административные Секции (САС), призванные наладить контакт с населением. САС дискредитировали партизан, формировали отряды местной самообороны — харки, укомплектованные лояльными алжирцами, а также оказывали жителям социальную поддержку, чем завоевывали симпатии провинциального населения страны.
В таких условиях единственным шансом уцелеть и сохранить боеспособность для повстанцев стал поиск защищенных баз вне Алжира. Основные силы ФНО вынужденно отступили на территорию сопредельных Туниса и Марокко, которые лишь в марте 1956 г. получили собственную независимость от Франции. Вскоре в Тунисе были созданы тренировочные лагеря, куда прибывала помощь, оружие и инструкторы из свободных арабских стран. После провального французского участия в Суэцкой авантюре поток сил и средств закономерно вырос, и ФНО превратил соседние территории в плацдарм для продолжения борьбы, где вне досягаемости французов шло укрепление партизанских сил.
«Линия Мориса» между Алжиром и Тунисом. 1958
Французским ответом явилось возведение пограничных заграждений. Тунис стали отгораживать от Алжира проволочным забором, высотой 2,5 м. Сквозь проволоку пропустили высоковольтный ток. Состояние заграждения контролировалось хитрыми электронными датчиками, наблюдателями и армейскими мобильными группами. На многих направлениях подступы к забору густо и разнообразно минировались. Незаметно преодолеть такой рубеж, по заверениям его строителей, было невозможно. Но на практике «линия Мориса» не всегда останавливала прорывающиеся отряды ФНО. Причем в процессе строительства этой французской стены рост военных расходов шел галопирующими темпами. В 1957 г. Франция платила за день войны около 2 млрд франков или почти 5 млн долларов. Естественной реакцией налогоплательщиков, еще не остывших от затрат на авантюру в Индокитае, были вопросы к правительству относительно целесообразности возросших расходов.
В феврале следующего года партизаны преодолели французский рубеж и нанесли чувствительное поражение мобильному отряду, состоящему из молодых французских призывников. По стране прокатилась волна недовольства потерями среди мобилизованных юных граждан, погибших во имя отживших идеалов колониализма. Французская авиация, в свою очередь, разбомбила деревню в Тунисе, где укрылись нападавшие, и новый внутриполитический кризис дополнился проблемой в международных отношениях.
В сложившуюся ситуацию вмешались американцы, предложившие посредничество во франко-алжирском вопросе, и правительство Четвертой Республики вознамерилось принять услуги доброжелателей. Но неприязнь к американцам, обусловленная предшествующим опытом взаимодействия, была сильна в консервативных кругах. Французские правые «черноногие» потребовали отвергнуть арбитраж, влекущий капитуляцию. Францию залихорадило не на шутку.
13 мая 1958 г. власть в Алжире захватили военные и националисты, отказавшие Четвертой Республике в доверии. Чтобы Париж стал сговорчивее, парашютисты играючи поменяли администрацию Корсики и пригрозили, что так будет повсюду. Франция оказалась на грани гражданской войны. Чтобы избежать ее, стороны согласились на компромисс, состоявший в передаче власти Ш. де Голлю, воплощавшему величие и единство народа. Правые при этом надеялись, что «первый из патриотов» не допустит сдачи Алжира. Либералы уповали, что поборник порядка и государственник «коннетабль» обуздает военных. Накал страстей снизился, и 26 мая в Париже заработал новый кабинет министров, а «коннетабль» начал разбираться в сложнейшей повестке дня.
Для начала в Алжире началось масштабное наступление. Войска ген. М. Шалля, двигаясь с запада на восток, прочесали алжирскую территорию, уничтожив до половины повстанческих сил, не успевших перебраться за границы страны или укрыться в Аврских горах. Тех, кто уцелел, лишили надежд на передышку, осуществив перемещение населения из базовых районов дислокации партизан. До 2 млн алжирцев сконцентрировали за колючей проволокой так называемых «центров перегруппировки» и тем лишили повстанцев крова, пищи и пополнений. Победа была почти достигнута, но пути ее достижения вызывали пристальное внимание окружающего мира. Причем сам де Голль, устранив угрозу поражения, отнюдь не был уверен в необходимости французского Алжира. Понаторев в оценке текущих процессов, «коннетабль» понимал, что сохранив контроль над Алжиром, Франция будет вынуждена всемерно содействовать процветанию «черноногих», а это неизбежно снизит конкурентоспособность алжирского продукта. Колонисты, получавшие повышенную в сравнении с алжирцами оплату за труд, автоматически проигрывали конкуренцию на глобальном рынке. Это значило, что, победив, Франция повесит себе на шею мельничный жернов протекционизма для Алжира. Между тем, денег давно не хватало на протекционистские меры в адрес французских крестьян, которых «первый патриот» был обязан считать приоритетом. Вдобавок, сохранив Алжир, придется, как и прежде, подавлять недовольных и подвергаться критике мирового сообщества, что не упрочит, но ослабит Францию. Выбор был труден. На кону, с одной стороны, стояла честь «первого патриота» и упования духовно близких консерваторов, а с другой — здравый смысл и учет современных тенденций.
Шарль де Голль выбрал здравомыслие. 16 сентября 1959 г., одержав военную победу над повстанцами, «коннетабль» заявил о необходимости «самоопределения» Алжира. Колонисты восстали, проклиная предателя. Генерал приказал войскам навести в Алжире порядок. Авторитет «коннетабля» был непререкаем, и армия подчинилась, но масса военных сочувствовала преданному делу «черноногих». Политический кризис в Алжире продолжался. Теперь разбитому в бою ФНО оставалось лишь ждать независимости, наблюдая разложение в стане врага. Судьба войны решилась в ходе объявленного Парижем общенационального референдума 8 января 1961 г., где свыше 70% французов высказались за «Алжирский Алжир».
В апреле 1961 г. восстали части французской армии в Алжире. На территории самой Франции прокатилась волна терактов, организованных ультраправыми экстремистами, ратующими за французский Алжир и отставку предателя. Началась охота на самого Ш. де Голля, ставшего мишенью многочисленных покушений. Однако основная часть действующей армии «скрипя зубами» сохранила верность присяге и своему командующему. Ультраправые остались в меньшинстве. Взятый «коннетаблем» курс оставался неизменным. Путч правых только ускорил начало переговоров Парижа с руководством ФНО, стартовавших в мае 1961 г. Почти год Париж вел дипломатическую битву за французский статус в Алжире и права поселенцев, но был вынужден подписать соглашения, не содержавшие твердых гарантий соблюдения французских интересов. Тем не менее, 19 марта 1962 г. завершившие войну Эвианские соглашения были подписаны. Французы начали вывод войск и процедуру передачи власти.
Пока шли переговоры, колонисты покидали Алжир, памятуя об адресованном им лозунге ФНО — «чемодан или гроб». Страну покинули около 1 млн «черноногих», вынужденных начинать жизнь с нуля во Франции, Испании или Израиле. Хуже сложилась судьба алжирских лоялистов, ставших объектом репрессий со стороны победителей. Истинные масштабы этого террора против бывших харки и их семейств неизвестны, но дают о себе знать по сей день при столкновениях французов и потомков, брошенных на произвол судьбы, вынужденных эмигрантов. Помимо сотен тысяч сломанных судеб, война стоила 20 000 или более погибших французских солдат и офицеров и свыше 3000 пропавших без вести гражданских колонистов. Алжир заплатил за независимость значительно большую цену. ФНО потерял до 150 000 бойцов, а народ Алжира свыше 1 млн людей, ставших жертвами военных обстоятельств.
Мемориал памяти мучеников, погибших во время алжирской войны за независимость
Война за независимость Алжира стала конфликтом, поставившим точку в истории классического колониализма. Франция и ее руководители столкнулись с осознанием того, что удержание колоний, даже при наличии военной возможности законсервировать владения, стало бессмысленным ввиду отсутствия экономической целесообразности. Просто потому, что нищие, но самоопределяющиеся народы эффективнее в конкуренции глобального рынка, чем те, что требуют опеки и социализации со стороны ответственных владельцев. Такая экономическая логика покончила с классическим империализмом, на смену которому пришла его новая разновидность, разработанная очередным претендентом на монопольную власть над планетой.